Жара, мертвечина, реальное насилие и сделка с мафией: байки о создании «Техасской резни бензопилой» к 50-летию великого хоррора

Странные, смешные, а иногда даже трагические происшествия на съемках — часть лора великих фильмов. Особенно это справедливо для хорроров, которые часто вырастают из студенческих проектов, снимаются за смешные деньги на картонных декорациях в рекордные сроки и при этом все равно каким-то чудом становятся классикой не только жанра, но и кино вообще. 

Именно так получилось с «Техасской резней бензопилой» Тоуба Хупера. На этапе создания фильма никто и представить не мог, что получится шедевр, который вдохновит целую разновидность фильмов ужасов — слэшеры. Вместо этого большинство участников дешевого хоррора просто надеялись подзаработать, оставшись при этом целыми и невредимыми. 

Съемки проходили в экстремальных условиях и на бешеной скорости, отношения между актерами не ладились, а обстановка на площадке зачастую вызывала отвращение и неконтролируемые биологические реакции. Пересмотрев не так давно «Техасскую резню» и в очередной раз восхитившись, я решил зарыться в историю и рассказать, как создавался фильм на все времена, название которого полвека спустя знают даже люди, максимально далекие от хорроров.

«Я знаю, как продраться через эту толпу»

Историю «Техасской резни бензопилой» правильнее будет начать не со съемок, а с Рождества 1972 года, когда 29-летний кинематографист Тоуб Хупер оказался зажат посреди огромной толпы в универмаге, куда народ ломанулся за предпраздничными покупками. 

«Я бесился, — вспоминал Хупер. — Потоком людей меня привело к стеллажу с бензопилами. Я подумал: “Вот был бы хороший способ продраться через эту толпу”. Я пошел домой, сел, вдруг все сошлось воедино, и история пришла ко мне в голову примерно за 30 секунд. Хичхайкер, старший брат на заправке, дважды сбегающая девушка, сцена с обедом, жители глубинки, у которых не осталось даже бензина».

Сюжет «Техасской резни» действительно отличается простотой: после новостей о разграблении могил в Техасе, Салли и ее брат Франклин в сопровождении троих друзей берут фургончик и отправляются, чтобы проверить не пострадала ли от рук вандалов могила их деда, и в процессе оказываются вовлечены в противостояние с Сойерами — семейством далеких от цивилзации каннибалов, готовых на все, лишь бы отстоять привычный образ жизни.

Задумка идеально ложилась на контекст эпохи. Стремительная урбанизация и технологизация жизни усиливала социальное расслоение и заставляла многих жителей глубинки, занимавшихся физическим трудом, почувствовать себя преданными и заброшенными. В процессе написания сценария, съемок и пост-продакшна идея приобрела еще большую актуальность из-за нефтяного кризиса 1973 года и общей атмосферы недоверия к власти на почве усталости от Вьетнамской войны и Уотергейтского скандала. 

Впрочем, на этапе откровения в декабре 1972-го Хупер еще не задумывался обо всем этом. Набросав сюжетную основу «Техасской резни» (которая тогда, конечно, так еще не называлась), он схватил телефонную трубку и торопливо набрал своего приятеля Кима Хенкеля. До этого они вместе работали над единственным на тот момент фильмом Хупера — экспериментальной «Яичной скорлупой», про которую Хенкель ворчал, что «все копии следовало бы сжечь».

Хупер и Хенкель давно мечтали написать «нормальный» сценарий с хитовым потенциалом, но не заходили дальше ленивых бесед о современном переосмыслении «Гензель и Гретель». Идея Тоуба наконец позволяла им заняться чем-то конкретным. Приятелей вдохновлял пример Джорджа Ромеро, который снимал рекламы для регионального телевидения, пока не прославился «Ночью живых мертвецов». Хупер и Хенкель мечтали о чем-то подобном.

«У нас не было ни денег, ни актеров, а последняя наша картина провалилась, — рассказывал Хенкель. — Что с этим поделаешь? Таковы фильмы ужасов». 

«У них ни за что не получится снять этот фильм»

От идеи про Гензеля и Гретель авторы «Техасской резни» не отказались окончательно — просто решили преобразить историю, чтобы она была более брутальной и эффектной. Фильм получил рабочее название «Зельц» в честь традиционного блюда немецкой кухни — заливного из свиного мяса, языков, сала, печени и всевозможных субпродуктов. Кстати, зельц в «Техасской резне» все-таки остался, пусть и не в названии — его расхваливает один из каннибалов. Сначала Хупер хотел натравить на молодых ребят семейство троллей, живущих под мостом, но в конце концов полностью отказался от сказочного элемента. Тролли превратились в ожесточившихся обитателей техасского захолустья.

Чтобы придать сюжету реализма, авторы сценария подробно изучили громкие дела того времени. Например, историю убийцы и некрофила Эда Гина, того самого, который делал одежду и мебель из человеческой кожи, а потом стал источником вдохновения для Буффало Билла. А уже после съемок Хупера заворожило дело Элмера Уэйна Хенли — осужденного в год выхода «Техасской резни бензопилой» паренька, который заманивал подростков к серийному убийце и насильнику Дину Корллу по прозвищу Кэндимен. Всего Хенли, Корлл и еще один его сообщник-тинейджер похитили и убили 28 человек. Фильм Хупера, казалось, предвосхитил очередную волну бессмысленного насилия.

На создание самого легендарного персонажа будущего фильма, Кожаное лицо, Хупера вдохновила история, рассказанная ему знакомым доктором. Тот вспоминал, как в студенческие годы ему отправили практиковаться в морг. Там он якобы нашел бесхозный труп, срезал с него лицо и сделал из него маску на Хэллоуин. «Мы решили, что у Кожаного лица будут такие же маски, каждая из которых будет подходить под определенное настроение», — вспоминал Хупер. 

Основным спонсором картины выступил вице-президент Техасского технологического университета Билл Парсли, который на досуге занимался продюсерством. Хупер и Хенкель вышли на него через Техасскую кинематографическую комиссию. Парсли же разглядел что-то в проекте, который большинству студий показался бы безнадежным, и согласился выложить 60 тысяч долларов в обмен на половину прав. Создатели «Техасской резни» (вернее, «Зельца») согласились без раздумий. Еще тысячу вложила сестра Хенкеля, а 10 тысяч — поддавшийся на уговоры юрист Парсли Роберт Кун. Последний тем не менее относился к перспективам каннибальского хоррора весьма скептически. 

«Они были парой детей, — говорил Кун. — С самого момента, как они вошли ко мне в кабинет, я считал, что у них ни за что на свете не получится снять этот фильм. Я даже не знал, в чем заключался сюжет. Слышал только, что он называется «Зельц» и что когда вся затея закончится провалом, я смогу получить налоговый вычет».

Не внушал особых надежд и подбор актеров. Например, на роль главной героини Салли закастили 24-летнюю Мэрилин Бёрнс, которая мечтала о голливудской карьере, но к тому времени снялась лишь в паре фильмов, да и то в массовке. Самым примечательным в Бёрнс оказался, во-первых, внушительный размер груди (как говорил Хенкель, Хуперу «всегда нравились женщины с солидным бюстом, и Мэрилин его очаровала»), а во-вторых — тот факт, что она подрабатывала официанткой в ресторане, куда захаживал Билл Парсли. Он-то и предложил Бёрнс в качестве будущей «королевы крика». 

Остальных актеров в основном набрали из театральных школ, университетских трупп, среди знакомых, родных и просто зевак, прознавших о проекте. Многих совершенно не интересовало, о чем фильм, — ребята рассчитывали зашибить пару баксов и знать не знали ни о каких каннибалах. Скрытый MVP «Техасской резни», двухметровый исландец Гуннар Хансен, выросший в Штатах, вообще не занимался актерством, а изучал в университете скандинавистику, параллельно подрабатывая вышибалой в баре и ремонтником. Однажды за бургером приятель сказал Гуннару, что тот идеально подошел бы на роль убийцы в новом фильме ужасов, но кастинг вроде бы уже закрыт. 

Две недели спустя тот же приятель позвонил Хансену и рассказал о неожиданном развитии событий: парень, который должен был играть убийцу, напился, забаррикадировался в мотеле и отказывается выходить. От роли он отказался, потому что у фильма «плохая карма». Гуннар, не мешкая, записался на пробы. Хупер рассказывал, что роль Кожаного лица Хансен получил еще до прослушивания — настолько он впечатлил режиссера, когда тот поднял голову от сценария и увидел скандинавского гиганта переходящим улицу по пути на прослушивание.

«Позже я узнал, что меня взяли, потому что, заходя в комнату, я заполонил собой весь дверной проем, — рассказывал Хансен. — Я был самым высоким и самым широким из всех, кто прослушивался».  

К середине лета 1973-го все роли распределили, и команда из 40 человек под палящим техасским солнцем наконец приступила к съемкам. 

«Хиппи пытаются делать кино»

Официальным днем начала съемок стало 15 июля. В качестве основной локации выбрали местечко к юго-западу от города Раунд-Рок с населением в районе 100 тысяч человек, старый дом, раньше принадлежавший семье Куик, владельцам сети аптек, раскинувшейся по всему штату. К началу 1970-х былой шик поблек, а дом по дешевке арендовал у наследников династии хиппарь по прозвищу Смоки. С ним-то и договорились Хупер и Хенкель. Однако радость по поводу того, что они нашли атмосферное старое здание быстро сменилась сплошной нервотрепкой по поводу практически каждого аспекта съемок.

На всю съемочную группу приходился единственный туалет, из-за чего к середине рабочего дня люди разбредались по округе в поисках места, где бы опорожниться, или собирались в очередь к ватерклозету. Довольно быстро стало понятно, что бюджет фильма не позволяет затягивать продакшн — начались переработки (естественно, без доплат), от чего многие были не в восторге. Гуннар Хансен потом жаловался, что за роль Кожаного лица получил в общей сложности всего 800 баксов, проводя на площадке от 12 до 16 часов ежедневно. «Я бы заработал больше, если бы провел этот месяц за прилавком в «Макдоналдс»!», — возмущался исполнитель роли молчаливого каннибала. 

Напряженная обстановка усугублялась ежедневными визитами на площадку Билла Парсли, который все больше переживал за судьбу своих 40 тысяч долларов. Хупер демонстративно игнорировал благодетеля, считая, что тот лезет не в свое дело. Хенкель был более дипломатичен, но тоже не горел желанием общаться с инвестором, поскольку без продыха вносил правки в сценарий и занимался повседневными мелочами. 

В беспокойстве Парсли не было ничего удивительного. По воспоминаниям участников процесса, происходившее в доме семейства Куик и на прилегающей к нему раздолбанной дороге слабо напоминало профессиональный продакшн. Оператор Дэниел Перл, например, до этого в жизни ничего не снимал. А вот как описывал обстановку на площадке еще один дебютант — продакшн-менеджер Рон Бозман, который, меньше чем через 20 лет получил «Оскар» за «Молчание ягнят»: 

«Я никогда не руководил съемочным процессом. У нас не было реквизитора, так что поиском реквизита приходилось заниматься мне. Не было даже бензопилы. В конце концов я принес одну. Конечно, теперь я знаю, что если вы снимаете такой фильм, то вам нужно 10 бензопил, а не одна. Но у нас была одна. Помню, мы написали компании-производителю с вопросом, не хотят ли они вложиться в фильм. Они так и не ответили». 

По словам автора издания Texas Monthly Джона Блума, съемки «Техасской резни» можно было описать одной фразой: «Хиппи пытаются делать кино». С деньгами Хансену еще повезло: фиксированный гонорар большинства актеров колебался от 50 до 125 долларов (мелочь за такую работу даже по тем временам) плюс 125 долларов мелкими платежами после премьеры и скромный процент от сборов. Вполне естественно, что некоторые относились к проекту как к трате времени с туманными перспективами. Люди опаздывали к началу съемок и скандалили, когда их просили задержаться. Хупер большую часть времени занимался тем, что уговаривал актеров поднапрячься и устранял конфликты. 

Остроту всему этому хаосу придавала характерная для летнего Техаса жара. Температура доходила до 38 градусов по Цельсию. В конце концов это косвенно сработало на пользу фильму и придало реалистичности: когда смотришь «Техасскую резню» как будто сам покрываешься липким потом. Но тогда никто не знал, что фильм станет культовым хоррором с уникальной атмосферой. Люди просто таяли под адским пеклом, считали деньги и дни до окончания съемок. 

В доме было не особо прохладнее. К тому же для реалистичности художник-постановщик Боб Бернс раскидал по комнатам субпродукты, кости и мясо животных. Дополняли интерьер два человеческих скелета — один бутафорский и один настоящий. На такой жаре съемочная площадка представляла собой подобие гигантской микроволновки, насквозь провонявшей останками восьми коров, двух коз, курицы и броненосца. Мало кому удавалось провести в доме несколько часов, не испытав при этом тошноту. «Мы снимали сцену, а потом все бежали к окну, чтобы проблеваться», — рассказывал Эд Нил, исполнитель роли хичхайкера. 

«Все немного пострадали»

Еще один нюанс заключался в том, что на протяжении нескольких недель все актеры ходили в одних и тех же костюмах. Действие фильма разворачивалось за один день, поэтому сюжет не предусматривал смену гардероба. Костюм Кожаного лица боялись отправлять в прачечную, чтобы с передника не стерлись живописные пятна бутафорской крови. Из-за этого под конец съемок все старались держаться подальше от насквозь провонявшего потом несчастного здоровяка Хансена.

На площадке вообще царила атмосфера враждебности — лучших друзей из актеров точно не получилось. Особенно всех бесила экс-официантка и исполнительница роли Салли Хардести Мэрилин Бернс, которой ее покровитель Билл Парсли позволял в перерывах между дублями спасаться от жары в своем автомобиле, пока все остальные томились на улице или в доме. Сама Мэрилин во время съемок одной сцены настолько разозлилась на Пола Партейна, который играл ее брата-нытика Франклина, что демонстративно перестала с ним общаться.

Мэрилин казалось, что Партейн специально путает реплики и сбивается, однако тот позже обвинил в затянувшейся схемке Хупера и Хенкеля: «Они писали мне новые слова прямо на месте. Я думаю, это было специально. У нас заканчивались батарейки в лампах и камерах. Постоянно возникали новые проблемы. Нам приходилось переделывать эту сцену снова и снова». 

Возможно, Партейн невольно разоблачил творческий метод Хупера — сам режиссер аж в 2014-м признался, что специально не позволял актерам нормально взаимодействовать, а Партейну, как и Хансену, запретил переодеваться и стирать одежду. В результате большинство других исполнителей прониклись отвращением не только к персонажу, которого играл Билл, но и к нему самому. 

Каким бы странным это ни казалось со стороны, но, по мнению Хупера, именно атмосфера усталости, враждебности и отвращения на площадке позволила им создать нечто особенное. Настроение, с которым снималась «Техасская резня», отчетливо ощущается в самом фильме. 

«Это была самая тяжелая площадка, на которой мне довелось работать, — вспоминал Хупер, который потом снял еще пару десятков фильмов. — Все это выглядело довольно жалко. И за счет этого возникала химия, которая способствовала поведению особого рода. Жара, дым, кости — все это варилось под палящими огнями. И все это слилось воедино в своеобразный танец, военную пляску индейцев». 

После окончания съемок почти никто из их участников больше не общался между собой. 

Оператор Дэниел Перл, как и Хупер, позже высказал мнение, что хаос на площадке способствовал величию их хоррора. «Тяжелые обстоятельства пошли фильму на пользу, — рассуждал он. — Если бы нам было комфортно, если бы у каждого был свой трейлер, я не уверен, что вы бы почувствовали такой же ужас. Но никто из нас не был доволен. Мы все чувствовали себя несчастными». Однако в июле 1973-го никто из актеров не оценил подход Хупера: им казалось, что тот слишком часто менял планы, как будто сам не до конца понимал, чего хочет. 

Эда Нила раздражало, что режиссер не дает почти никаких инструкций. Гуннар Хансен (помимо необходимости носиться по жаре в потном костюме) злился, что создатели фильма вырезали из сценария все «человеческие» реплики его персонажа и оставили лишь «поросячий визг». 

По словам Хансена, на съемках сцены, где Салли впервые сталкивается с Кожаным лицом, Хупер специально пытался его поддеть. В итоге Хансен разозлился так, что начал махать заведенной бензопилой в нескольких сантиметрах над головой режиссера. Эту вспышку гнева он потом объяснил тем, что хотел напугать Тоуба и показать всем, что он «контролирует ситуацию». Хупер же говорил, что под конец съемок все его ненавидели, и что потребовался не один год, прежде чем актеры и участники продакшна забыли старые обиды. 

«Сначала бить ее было страшно, потом — весело»

Упоминая в интервью, что на съемках «все немного пострадали», Купер имел в виду не только неудобства и раздражение, но и физические травмы. Невредимым со съемок «Техасской резни бензопилой» не ушел почти никто из актеров. Партейн ушиб и порезал руку, скатываясь в овраг в одной из первых сцен. Нил проехался лицом по раскаленному асфальту и получил ожог. 

Для сцены одного из убийств Хупер и гример Дотти Перл разбрызгивали сладкий красный сироп, привлекавший насекомых со всей округи. Хансен, который пробегал в том же месте в маске и с бензопилой наперевес, то ли поскользнулся на сиропе, то ли споткнулся, поскольку толком не видел, что перед ним, и плюхнулся на землю, а рычащий инструмент приземлился в паре сантиметрах от его тела. Сама Перл тоже пострадала — как-то раз случайно вколола себе формальдегид, который предназначался для туш животных, чтобы замедлить разложение.

Однако больше всех досталось Мэрилин Бернс. Ее колотили, связывали, таскали по полу. В нее тыкали палкой, ее били по голове резиновым молотком, обливали бутафорской кровью, заставляли ползать по земле и выпрыгивать из окон. Учитывая уровень продакшна, рассчитывать на дублеров не приходилось. В результате под конец съемок Бернс уже с трудом отличала реальность от вымысла и не была уверена, что на самом деле выберется живой из провонявшего мертвечиной дома.

Уже в 2010-х Бернс призналась Хансену, что тот одним своим видом пугал ее до полусмерти. «Я совсем тебя не знала и к тому времени не понимала, снимаем ли мы фильм или все происходит взаправду, — вспоминала она. — В то время много говорили о снафф-фильмах, и мне казалось, что все слишком по-настоящему. Было очень страшно, когда ты несся на меня на полном ходу». Ужас Бернс накладывался на лихорадочный экстаз исполнителей ролей Сойеров. Те настолько вошли в образы, что начали вести себя с Мэрилин грубо, если не жестоко. 

«Сначала мне было страшно ее бить, — рассказывал Джим Сидоу, который сыграл владельца заправки и барбекю, старшего Сойера. — Я не мог заставить себя навредить ей. Но они продолжали говорить мне, что сцена кажется фальшивой и что я должен ударить ее на самом деле. Мне потребовалось несколько попыток, но в конце концов я действительно начал ее избивать. Это даже оказалось по-своему весело».

На съемках кульминационной сцены ужина, в которой Кожаное лицо и хичхайкер прыгают вокруг оцепеневшей от ужаса Салли, а потом пытаются скормить ее своему похожему на мумию дедушке, к реальному насилию перешел и Гуннар Хансен. По сценарию ему надо было порезать палец девушки и приложить его ко рту престарелого родственника, чтобы тот попробовал свежей крови. Однако оборудование в очередной раз дало сбой: прикрепленный к ножу тюбик бутафорской крови, которую исполнитель роли Кожаного лица должен был брызнуть на руку Мэрилин, не сработал. К тому времени съемки продолжались уже больше 20 часов подряд (всего они продлились 26 часов). Хансен устал и злился. После нескольких неудачных дублей он, никому не говоря, полоснул Бернс ножом по-настоящему и дал 18-летнему Джону Дугану, игравшему дедушку Сойера, попробовать ее кровь. Бернс пришла в ярость, а Дуган так ничего и не понял. Злосчастный дубль наконец удался.

Съемку ужина вообще можно назвать кульминацией всего продакшна. Условия той ночью, постепенно перешедшей в следующий день, были даже омерзительнее, чем обычно. Жара, вонь, влажность — из-за всего этого приходилось часто прерываться. Большая часть съемочной группы к тому времени мечтала только о том, чтобы все поскорее закончилось. На площадке ту сцену прозвали «последней вечерей».

В последний день съемок, 14 августа 1973-го, гример Дотти Перл приготовила всем брауни — как потом оказалось, с травкой, из-за чего заключительные дубли для многих прошли как в тумане. Хансен, попробовавший марихуану впервые в жизни, прорубил бензопилой дверь дома, а после того как Хупер крикнул «снято!», признался, что у него кружится голова, и присел отдышаться. Спустя еще несколько минут режиссер «Техасской резни бензопилой» объявил съемки законченными.

Пожалуй, лучше всего прочувствовать атмосферу, в которой создавался фильм, позволяют слова Мэрилин Бернс о финальной сцене, в которой окровавленная Салли, сидя в кузове пикапа, уезжает из проклятого захолустья, смотрит на оставшегося вдалеке Кожаное лицо, беснующегося с бензопилой, и заходится в истерическом хохоте.

«Когда я безумно вела себя и истерила в конце, я не играла, — призналась потом Бернс. — Так я чувствовала себя на самом деле, когда представляла, что придется вернуться и сделать все это еще раз». 

Против возрастных ограничений и мафии

Хаос, которым сопровождались съемки «Техасской резни», продолжился и на этапе пост-продакшна. Монтаж растянулся аж на восемь месяцев — в первую очередь из-за того, что Хупер пытался «подчистить» наиболее мясные и кровавые моменты в надежде получить рейтинг PG, который позволил бы детям сходить на фильм в кино. На том этапе режиссер вел бесконечные переговоры с представителями MPAA, Ассоциации кинокомпаний. 

По словам Тоуба, он общался с любым, кто соглашался его выслушать. «Я знаю, что вы не можете ничего решить по телефону, но я должен знать, — пересказывал один из тех разговоров Хупер. — У меня есть сцена, где девчонку насаживают на крюк для мяса». В ответ в трубке воцарилось красноречивое молчание. «Наверное, будет хорошо, если в фильме не будет видно момент проникновения крюка?» — робко предположил Хупер. Его собеседник согласился. «И если не будет крови?». «Это тоже поможет», — ответил голос на другом конце трубки. 

Вдобавок ко всему примерно тогда же у Хупера кончились деньги. После долгого и муторного поиска новых инвесторов и еще более долгого и муторного монтажа летом 1974-го фильм наконец-то был готов. Но проблемы только начинались: найти дистрибьюторов для столь неприглядного во всех отношениях фильма оказалось сложнее, чем предполагали создатели «Техасской резни». Например, Columbia Pictures сначала пообещала 25 тысяч долларов авансом, но потом отозвала предложение — слишком уж низкопробным показалось кино. 

Ситуация вроде бы разрешилась благодаря базирующейся в Нью-Йорке компании Bryanston Distributors: ее руководство предложило 225 тысяч долларов и 35 процентов от сборов взамен на право распространять фильм. Стороны ударили по рукам 9 августа 1974-го — в день, когда Никсон стал первым в истории США президентом, подавшим в отставку.

Следующие несколько месяцев для Хупера, Хенкеля и их детища прошли идеально — с подачи Bryanston попытки занизить рейтинг, избавившись от жести, прекратились, «Техасская резня» обзавелась стильным постером, а маркетинг картины построили на том, что она якобы (на самом деле нет) была основана на реальных событиях. Выйдя в прокат в октябре того же года, фильм мгновенно стал хитом. Слухи о людях, которых тошнило на сеансах, и отзывы возмущенных критиков («Отвратительно, уродливо, непотребно… бессмысленное расходование пленки и времени!») только сильнее интриговали аудиторию.  

Однако для исполнителей главных ролей, которые, учитывая огромные сборы, рассчитывали прилично заработать, все сложилось совсем не идиллически. Спустя полгода после премьеры они так и не получили ни отложенных выплат, ни процента со сборов, который полагался по контракту. Еще через несколько месяцев некоторые чеки все-таки дошли, но на смешную сумму — меньше 30 долларов. Неразбериха оказалась связана с тем, что компания Хупера и Хенкеля владела лишь половиной прав на картину, другая половина принадлежала инвестору Биллу Парсли, и на нее контрактные выплаты не распространялись, о чем до начала продакшна актеров никто не предупредил. 

А спустя еще пару месяцев началась неразбериха с Bryanston Distributors. По данным СМИ и создателей фильма, чистая прибыль меньше чем за год после релиза составила 12 миллионов долларов, однако дистрибьюторы называли другую цифру — около одного миллиона. Возмущенные Хупер, Хенкель, Парсли и еще один спонсор Роберт Кун в 1975-м отправились на встречу с руководством Bryanston. К их удивлению оказалось, что компанией владеют члены мафиозной семьи Коломбо, одного из пяти кланов, контролирующих организованную преступность в Нью-Йорке. 

«Мы долго ждали, пока Лу Перайно не пригласил нас к себе в кабинет, — вспоминал ту встречу Роберт Кун. — По обе стороны от него стояли огромные головорезы. Мы сели и сказали, что хотим ознакомиться с финансовыми документами. Он сказал: «Ничего вы не увидите». Я сказал, что в таком случае нам придется подать иск против них. Он посмотрел на меня и ответил: «У тебя яиц нет, чтобы подать против меня иск». Из Нью-Йорка создатели «Техасской резни» уехали, так ничего и не добившись.

Впрочем, через какое-то время Кун все-таки подал иск — вот только к тому времени Bryanston Distributors успела вложиться в несколько провальных проектов и обанкротиться. Мафия замела все следы, большая часть денег сгинула в неизвестном направлении.

В отличие от многих культовых хорроров, «Техасская резня» не стала трамплином для актеров: карьеры почти всех исполнителей главных ролей заглохли вскоре после выхода фильма. Например, Мэрилин Бернс, вместо того чтобы предвосхитить путь Джейми Ли Кертис, снялась еще в паре картин и в мини-сериале «Хелтер Скелтер» про культ Чарли Мэнсона, после чего нанялась на работу в телефонной компании и вплоть до смерти в 2014-м появлялась на экране лишь в эпизодических ролях. Тери Макминн, сыгравшая подругу Салли Пэм, безуспешно пыталась закрепиться в Голливуде, но оставила мечты об актерстве, когда ей было 32. Как оказалось, «Техасская резня» в резюме не привлекала, а, наоборот, отпугивала режиссеров и продюсеров. 

Едва ли не интереснее всех жизнь сложилась у Гуннара Хансена. Исполнитель роли Кожаного лица в отличие от большинства коллег не мечтал о славе и вообще не собирался больше сниматься в кино. Вместо этого он уехал в родные края в штате Мэн, обосновался там и занялся писательством и журналистикой. И хотя периодически Хансен все-таки соглашался на камео в низкобюджетных хоррорах, в первую очередь он считал себя именно автором. 

Съемки в «Техасской резне» во многом остались для Гуннара и его коллег уникальным опытом, как будто не имевшим никакого отношения к их последующим жизням и карьерам. Мучительный месяц, проведенный ими в зловонном доме, максимально отличался от стереотипных представлений о том, как должны твориться шедевры. Возможно, Хупер прав, и безумие на площадке каким-то образом перенеслось в сам фильм, сделав его идеальным воплощением американских 1970-х с их насилием, ненавистью и паранойей. 

***

Кстати, именно Гуннару Хансену принадлежит одна из самых забавных баек о «Техасской резне», позволяющих понять, какое впечатление этот хоррор производил на аудиторию в середине 1970-х. Вскоре после выхода фильма в прокат приятель предложил Хансену воспользоваться новым статусом кинозвезды и познакомил того со своей подругой. Гуннар рассказывал, что она была одной из самых красивых девушек, которых он видел, и что в ее присутствии слова давались ему с огромным трудом. Впрочем, узнав о том, что молчаливый здоровяк занимается актерством, дама сама расположилась к нему и попросила сводить ее на фильм с его участием. Когда на следующий день Хансен приехал к ней домой, чтобы вместе отправиться в кино, девушка вела себя еще более приветливо и предложила потом вернуться к ней. Гуннар охотно согласился. Когда в зале погас свет, девушка прильнула к гиганту, не оставляя сомнений в своих симпатиях и намерениях.

Вот только после просмотра «Техасской резни», в которой герой Хансена в маске из человеческой кожи бил людей молотком, насаживал на крюки и, собственно, рубил бензопилой, отношение девушки резко изменилось. По пути до дома она не произнесла почти не слова. Хансена это не слишком беспокоило — он наивно предвкушал, чем они займутся по прибытии. Но его ждало разочарование. Поднявшись по лестнице и отперев замок, девушка пробормотала: «Спасибо, было очень интересно», стремительно протиснулась в проем и захлопнула дверь прямо перед носом у кавалера. Озадаченный Хансен вернулся в машину и поехал к себе. «Видимо, ей не понравился фильм», — заключил он.